Провинциальная больница разместилась в невзрачном низеньком одноэтажном домике. Маленькая тесная комнатушка. С трудом втиснута узенькая кровать и небольшой столик. Высоко на подушке лежит Андрей Карлов. Дыхание его прерывисто, лицо бледное, глаза глубоко запали.

Дверь несмело со скрипом приоткрывается, и в образовавшуюся щель просовываются смущенные, прыскающие смехом девичьи головки. Карлов с трудом открывает глаза и слабым движением приглашает их войти.

Несмело, с опаской, подталкивая друг друга, в простеньких деревенских платьицах осторожно входят две черноволосые девочки лет по двенадцать или четырнадцать.

— Руссо, — несмело говорит одна, движением оливковых глаз показывая на него.

— Да, русский. Я русский, — слабым голосом с трудом выговаривает Андрей. - А! Узнали, что я русский и вам не терпится посмотреть? - превозмогая боль, улыбнулся он.

Девочки еще несколько минут постояли, тихонько пошептались, несмело тыкая пальцем в его сторону и, также натыкаясь, друг на друга и сдержанно хихикая, вышли. Дверь медленно затворилась.

Карлов закрыл глаза. Поплыли, туго переваливаясь одна через другую, мысли.

Великая, неодолимая сила есть в тяготении одного народа к другому. За тридевять земель на далеком континенте Южной Америки, за тысячи километров от России, в глубокой провинции, где никто почти никогда не встречал русских, эти девочки осмелились, не побоялись войти в больничную палату, чтобы посмотреть, какой же он ест ь этот русский?

Простые люди здесь в глуши очень мало знают о нашей стране. Многие с трудом представляют себе, где она - эта Россия, а услышав: "Руссо, руссо...", — бегут, чтобы самому увидеть, пощупать, потрогать.

Стоит только нашему автомобилю зарулить на бензоколонку или просто остановиться где-нибудь, как его мгновенно окружают любопытные. А, узнав, что это русские, удивление, охватывающее их, возрастает настолько, что они. обезумевшие, стоят, как каменные, вокруг автомобиля.