Чивыркуйский залив. Часть 3

8 Сентября 2006

Теги: Бурятия Байкал путешествия

НА ЧИВЫРКУЙ

Часть вторая

Итак, бригада «А+С», стартовав из Иркутска и проехав по Восточному берегу Байкала, достигла Усть-Баргузина

СВЯТОЙ НОС НАВСТРЕЧУ НОЧИ

Усть-Баргузинский паром

Главная улица посёлка Усть-Баргузин, прямая как стрела и широкая как проспект, упирается прямо в паромную переправу. Сам посёлок в центре опрятен и приветлив. У парома торговая площадка с деревянными прилавками, здесь, как обычно на Байкале: копчёный омуль и пироги с картошкой. Очередь к парому невелика —десятка полтора машин. На столбе — расписание. Перерыв на ужин — с 17 до 18 часов — уже позади, а паром работает до 22.00. На пристань есть и второй въезд — минуя очередь, там так и написано: «Внеочередной въезд»... Только один раз у меня не было сомнений по поводу «внеочередников»: подошла «скорая помощь».

Часов, наверно, около восьми вечера мы с Василием въехали на паром: за проезд с нас взяли 35 рублей. Паром через Баргузин — это старинный десантный катер с ярославским дизельком, который таскает баржу на стальном тросе. Причаливая к целевому берегу, паромщик совершил виртуозный манёвр: отцепил трос и, пока баржа шла против течения по инерции, сделал правую циркуляцию и упёрся носом катера в правый борт баржи, таким образом прижав её к причалу. Да, техника управления катером тонкая, даже филигранная, и мастерство налицо!

По Карге лучше ездить на луноходе

Когда золотой диск дневного светила повис над далёкими туманными горами Святого Носа, мы тронулись. Буквально через пару километров повернули налево и проехали КПП Забайкальского национального парка. Здесь, у шлагбаума, старый дядька в зелёной форменной фуражке взял с нас 220 рублей за двое суток пребывания на полуострове Святой Нос. Егерь предлагал вязанки дров по 50 рублей, мешки для мусора, карты и наборы открыток: мы от всего отказались, сказав, что остановимся не на берегу, а в посёлке Курбулик. Сквозь сосновый лес шла живописная песчаная дорога: я наслаждался небольшими боковыми скольжениями машины по песку. Через пару километров лес расступился, и мы оказались на просторе: справа открылась панорама Бармашового озера, впереди, в туманной дымке проступали очертания гор Святого Носа.

Бармашовое озеро — отдельная курортная рекреация, между прочим, о чём я узнал на курорте в Горячинске. Здесь прекрасный песчаный пляж и целебная сапропелевая грязь. У дороги стояла деревянная табличка с информацией: «Местность Карга. Оз. Бармашовое». Интересно, здесь Карга с большой буквы: так называется эта местность — перешеек между материком и Святым Носом. За Бармашовым потянулись калтусы (болота) и мелкие зарастающие озёра с высокой травой. Затем, километрах в десяти «от берега», мы въехали в низкорослый сосновый лесок, перемежающийся с песчаными дюнами и зарослями кедрового стланика и карликовой берёзки. Красота этой местности неописуема! Солнце уже готово было спрятаться за хребет Святого Носа (высота его около 1900 метров!), и в некоторых местах по очертаниям странных деревьев невозможно было опознать сосны: казалось, это какие-то африканские растения среди песков. Я сказал Василию: «Местность типа САФАРИ...». Василий сказал: «Точно. Саванна какая-то!». Несколько раз мы выходили налево, на берег Баргузинского залива, и поражались красоте гигантской губы с песчаным пляжем в десятки километров. Путь в 27 километров (по нашему одометру) по Карге мы проделали за 1,5 часа, отчасти потому, что иногда ехать по песку и камням приходилось «совсем шагом», отчасти потому, что всё время останавливались, ловя волшебные пейзажи. Когда мы оказались под горой, то окунулись в синие сумерки: время было уже около 22 часов. Дорога по полуострову пошла отличная — ровное грейдерное полотно: до Монахово мы ехали со скоростью 60-80 км/ч. В самом же Монахово пошли жуткие ухабы.

Малая Курбулицкая Падь

В Монахово всего один жилой рыбацкий дом и научная база Бурятской академии наук: вдоль берега стоят суда и лодки. Берег травянистый и неприятный. Решили сквозь ночь прорываться дальше. На подъезде к Монахово мы пропустили повороты на Курбулик и Катунь влево. Сейчас стали возвращаться назад — искать повороты вправо. Повернули на Катунь. Дорога пошла в сумасшедшую гору: градусов 25 — не меньше, причём крались мы вверх пару километров, а по карте — вдоль берега от Монахова до Катуни всего-то километра три! Спускались с горы «шагом», тоже не меньше двух километров: очень круто, дорога глинистая — весьма опасно, можно свободно уехать под откос. Когда дорога стала выпрямляться, мы оказались перед чудовищной чередой глубоких промоин, и я понял: здесь нужен ГАЗ-66! Пришлось опять возвращаться через огромную гору на монаховскую дорогу, поворачивать направо и искать другой поворот в горы — на Курбулик. Надежда попасть на берег Чивыркуя ночью постепенно таяла. По дороге на Курбулик мы прошли 25 километров через горы, а по берегу Монахово до Курбулика — всего пять километров, такова цена обходных путей. Причём дорога (уместнее сказать, «козья тропа») местами очень и очень крута. На одном из подъёмов, градусов под 30, Town Ace стал подбуксовывать на перегибах полотна, но забраться всё же удалось. В дождь здесь делать нечего. Позже старожилы посёлка нам сказали, что эта «стёжка» статуса дороги не имеет, и официально считается, что Курбулик связан с материком «пешеходной тропой». Самая крутая горка — последняя на пути. Спустившись вниз, мы увидели крыши домов в лунном свете и неяркие огни в домах полуночников Курбулика.

ПОКОЙНИКИ

Раньше посёлок Курбулик назывался по-русски — Покойники, потом ему дали исконное эвенкийское название. А мыс, ограничивающий Курбулицкую губу с севера, и сейчас называется Покойники. Медленно прокравшись по ниспадающей ухабистой улочке, мы выехали на берег — прямо к воде, повернули направо и подъёхали к утёсу: дорога была частично размыта и проходила прямо по берегу, с левой колеёй в воде. Боясь утонуть в песке, мы туда не поехали и вернулись назад, в спящий посёлок. Во мраке мерно стучал дизелёк электростанции. Проехали по берегу на север, на окраину посёлка, и попали под утёс в тупик, свернули вдоль него между каких-то заборов и оказались на глухом дворе с высоким рыбацким пирсом — как позже оказалось, это был рыбоприёмный пункт совхоза. Выехать на берег мы не смогли. Вернулись назад к южной оконечности Курбулика, по пути я услышал громкий злой возглас: «Разъездились тут всякие!». Я подумал: «Здесь живут духовные покойники... Куда мы попали?». Как показала жизнь, я ошибался: в посёлке есть и нормальные люди, но они ночью спят. На окраине посёлка стояла какая-то мрачная хибара с дверями на железных пробоях, похожая на склад, прямо на берегу. Перед этим домом была ровная площадка — её мы и выбрали для ночлега. Поставили машину поровней, положили сиденья «в горизонт», разложили спальные мешки.

Утро вечера мудренее! Утром я привязал умывальник к кронштейну зеркала обратного вида и капитально умылся — с фырканьем и удовольствием. Собрались зеваки: с одной стороны кучка стоит, с другой — между собой разговаривают и на нас, чужаков, косятся, ухмыляясь. Впечатление неприятное: как шакалы, ждущие поживы... Да, неприветливым оказался Курбулик в первую ночь и первое утро. Покойники...

Посёлок расположен в двух падях: Большой Курбулицкой и Малой Курбулицкой. Пади разделены утёсом. Большую Падь мы уже видели, пошли смотреть Малую. За утёсом увидели ещё несколько домов, катера и лодки, рыболовные сети сушатся. Вернулись к машине. К избе на окраине Большой Пади, где мы остановились, подошла женщина с простым и добрым лицом и стала отпирать замки. Оказалось, что это поселковая пекарня, а женщина — пекарь Катя. С ней мы решили жилищные проблемы за пять минут: она привела свою племянницу Женю, у которой на пригорке Большой Пади был свой пустующий дом. На вопрос о стоимости жилья Женя сказала: «А чё — живите! Жалко, что ли?». Заселились: двухкомнатный дом с печкой и сенями. Внутри чистота, прохлада и свежесть. Женя оказалась безмужней женщиной c ребёнком, работающей на рыбоприёмном пункте, как она сказала, «круглосуточно». Поскольку девчонка у неё ещё маленькая, то живут они летом у Кати, на берегу — так удобней ходить на работу, а дом на горе пустует.

РЫБОЛОВЕЦКИЙ КЛОНДАЙК

После заселения мы отправились на рыбалку! А что ещё мы должны были сделать в первую очередь, оказавшись на Чивыркуе — рыболовецком клондайке Байкала? Я нисколько не сомневался: в Чивыркуе мы сразу поймаем щуку! Сначала мы поплавали на «резинке» вдоль берега — смотрели посёлок, разглядывали Малую Падь. Затем я стал искать границу прибрежных водорослей: у берега всюду за утёсом Малой Пади со дна поднимался лес рдестовых водорослей. Границу донной растительности я нашёл на рейде, метрах в 100 от берега у Малой Пади, где стояли два красивых скоростных катера на якорях. Забросив блесну Blue Fox SuperVibrax N 6 вдоль границы водорослей, я сразу же ощутил сильный удар. Вот оно! Хищник не заставил нас искать его долго! Началась короткая борьба — леска натянулась и зазвенела, я крикнул Василию: «Давай, скорей бери сачок и подводи под неё!». Кто же это? Ближе, ближе... Ну вот, наконец, там, где леска уходит в глубину, вода вскипела: показалось вытянутое зеленоватое тело «водяного волка». Василий ликовал, подцепив щуку сачком! Нормальный экземплярчик — килограмма на полтора. А полосатые здесь есть? Проверим! Я запустил блесну поперёк границы водорослей и сразу же поймал «полосатого разбойника». Дальше ещё несколько окуней, причём не мелочь — некоторые граммов по 300 окунишки... После ещё один продольный заброс, и сразу опять щука — не меньше килограмма! Через пару часов я понял: хватит — рыбы уже навалом, двое суток есть, не переесть...

Деревянная лодка «байкалка» с тихоходным мотором

Богатства Чивыркуя, готовые к отправке в Усть-Баргузин

Да, рыбалка на Чивыркуе серьёзная: и рыба не мелкая, и пустых забросов-то мало! Поехали к плёсу Кулёмного мыска, что ограничивает Курбулицкую бухту с юга, чтобы искупаться и вымыться. Купаться здесь, в Чивыркуе, конечно, не так комфортно, как в Котокеле: вода достаточно прохладная, но зато она чиста и сверкает на солнце зелёным изумрудом. Намывшись, прибыли к нашей гавани у Катиной пекарни. Когда чистил рыбу на берегу, очень быстро около меня организовалась бойкая чаячья стая, которой я бросал потроха: здесь чайки такие же «ручные», как у нас в Иркутске голуби на бульваре Гагарина. Сказал товарищу: «Смотри, что делают!». Кинул пригоршню окунёвых потрошков с криком: «Жрите!». Вся стая метнулась мне навстречу, но один, молодой и шустрый «Джонатан Ливингстон», быстрее всех прямо на лету схватил потроха и, отлетев в сторону, стал их уплетать, остальные же птицы возмущённо кричали! Василий сказал: «Да это собаки, а не птицы!». Верно — уже почти собаки! Вернувшись домой, мы сварили целый «котёл» густой окунёвой ухи со щучьими головами, а «на второе» сготовили целую сковородку щуки «в собственном соку». За этим и провели вечер... Таков был прекрасный ДЕНЬ ПЯТЫЙ нашего путешествия. Мы были на Чивыркуе, мы нашли прекрасное пристанище, мы успешно порыбачили... Вот только мой огромный нос-«сошник» сгорел на солнце в первый же день пребывания в этом месте моей мечты.

Утром следующего дня решили ознакомиться с состоянием дел в области рыболовства промышленного. Отправились на рыбоприёмный пункт, что на северном конце посёлка. Поговорив с людьми, удалось узнать, что работают здесь несколько бригад рыбаков, у каждой бригады несколько судов в аренде. Сдают всю рыбу сюда. План на летнюю путину — 95 тонн. Кем установлен? Байкалрыбводом Госкомрыболовства Минсельхоза! Рыба на базе подвергается «лёдно-солевой обработке». В большом чане густой рассол: в него кидают свежую рыбу, чтобы просто «обдать» солью снаружи, «чтоб не кисла» при транспортировке. Затем, пересыпая колотым льдом рыбу, грузят в ящики — и на КАМАЗ. Ящики на КАМАЗе тоже пересыпают льдом и закрывают тентом. Грузовиками в ящиках свежую рыбу перевозят на стационарный холодильник в Усть-Баргузин. Оттуда — в торговлю. Откуда лёд? Из ледника — намораживают зимой, чтобы на всё лето хватило!

Здесь мы приткнулись на жизнь

К причалу подошла первая «шаланда», и мы пошли разговаривать с рыбаками. Лодки здесь называют «байкалками». Есть на Катуни ещё один живой мастер, который их строит, но пьёт, говорят, безбожно... Байкалка, которую мы рассматривали, приводится в движение четырёхцилиндровым мотором Л-12 мощностью 12 л. с., вроде бы Ульяновского завода. Лодки эти строят из кедровой доски, и служат они лет 15, максимум 20. В шторм байкалка, по словам рыбаков, идёт лучше «Ярославца». Работают так: до обеда — ходка и сдача рыбы, и после обеда — ходка ставить невод. Невод — 250 метров длиной. А глубины? Метров 15 максимум. Невод ставят метров в 200 от берега. Работают мужики из баргузинских посёлков Макаринино, Адамово, Зорино. Официальная зарплата — 3,5 тысячи рублей! Ясно: значит, есть и неофициальная... Как мы узнали позже из «неофициальных источников», серьёзный непьющий рыбак в путину может зарабатывать до 35 тысяч рублей в месяц. Что интересно: зимой уловы больше, и заработки больше соответственно. Рыболовецкий клондайк Байкала! Нанимать местных работников руководство хозяйства почему-то не предпочитает. Пьют!

Подошла другая бригада —рыбаки из Макаринино. Если у первых был омуль, то у этих соровая рыба: окунь, сорога, щука. Полная байкалка «полосатых»! Ребята черпают рыбу сетчатым черпаком и ссыпают в ящики, другие сортируют — по породам в отдельные ящики, прочие возят по рельсам тележкой в цех. Бригадира любовно зовут Папик. Тем временем омулей первой бригады уже обработали и стали грузить на КАМАЗ. И что вы думаете — грузят мужики? Ничего подобного: две достаточно хрупкие на вид девчонки кидали в кузов тяжеленные ящики с рыбой, долбили лёд, возили вагонетку по рельсам. Одной из этих «атлеток» была наша хозяйка Женя — стройная молодая женщина... Мужики же здесь были «на подхвате»: помогали по окрику, поправляли тент в кузове грузовика. Да, насущный хлеб этих чивыркуйских див тяжек, как на каторге!

В ЗМЕЁВУЮ БУХТУ

Остров Мамонтенок, он же Окуневый

Староста поселения Петр Молчанов

Вернулись в посёлок — хотелось поговорить с людьми и «узнать всю правду». В первом доме за воротами «рыбоприёмки» живёт староста посёлка, у которого можно узнать об этих местах все.

Когда подошли, на скамейке, глядя куда-то «в море», сидел кряжистый загорелый мужик лет пятидесяти. Поднялся навстречу, улыбнулся. Пётр Николаевич Молчанов — коренной курбуликский рыбак и инспектор национального парка. Оказалось, что Курбулик — это и не посёлок вовсе! Статуса посёлка нет. Чивыркуйское «поселение» включает в себя Курбулик (40 дворов: 108 взрослых людей и 45 детей), Катунь — 5 дворов, Монахово — 1 двор и Ушканьи острова — 2 двора. Молчанов — староста всего поселения. Право на землю, говорит, никто получить здесь не может, расшириться или баню построить — проблема: территория национального парка. Как и везде, есть «неприкаянные» люди. «Вот видите, по берегу идёт здоровый «лоб»? Лет ему уже к сорока. Жена, дети есть. А интересы? Только одно: где бы остаканиться». «А как здесь дети учатся?». Молчанов сказал, что школа четырёхклассная, а дальше, если родители могут платить, то отправляют в интернат в Баргузин, если не могут, дети остаются здесь — таких учителя, как могут, «тянут» до 9-го класса! И ещё я помнил, что раньше в Курбулик вообще никакой дороги не было. Когда эту-то пробили? Оказывается, совсем недавно — в 1987 году.

Вид на Курбулик с высоты местных гор

Последний вопрос — как попасть в Змеёвую бухту, далеко ли, долго ли пешком? Ведь там, по слухам, самое красивое место и целебные источники Чивыркуя? Молчанов, внезапно обрадовавшись, широко улыбнулся: «Вам повезло! Я сейчас еду в Змеёвую на моторке —нужно встретиться с инспекторами по работе, возьму вас двоих, если не боитесь на лодке...». До Змеёвой, сказал Пётр Николаевич, по воде километров восемь — на «Обушке» 15 минут ходу... Не сказать, что мы были рады: просто обалдели. Вот это день выпал: с утра на рыбоприёмке всё посмотрели, а сейчас нас свозят в Змеёвую! Минут через 15 мы уже сидели на дне прыгающей по волнам лодочки «Обь». Сзади, у румпеля, довольный Молчанов вещал: «Смотрите налево — это губа Окунёвая, красота! Впереди остров Мамонтёнок. Когда я был пацаном, на нём росло всего одно дерево, а сейчас уже лесок целый!». Видно было, что этот человек больше всего на свете любит свою Малую Родину — Чивыркуй, всё здесь знает — каждый уголок, каждый кустик, и испытывает огромную радость от того, что нашлись люди с фотоаппаратами, которым всё это небезразлично, с которыми он может поделиться отпущенным ему природой богатством! «Сначала зайдём в Кресты — это большая губа перед Змеёвкой. Там мои давние друзья-байдарочники отдыхают. Хочу их проведать. Представляете, человек весь Байкал на байдарке прошёл, а тут, перед Лохматым, чуть не утоп...».

Плавучая база егерей Национального парка

За Курбулицким мысом открылась широкая губа с золотым песчаным пляжем, лодка пошла к берегу. Через несколько минут мы высадились на песок. Пляж — километра четыре, а то и пять! Бережок чуть поднимается выше, и начинается полоса кедрового стланика и кряжистых кривоствольных и низкорослых сосен; видно, что осенью и зимой здесь свирепствуют северные ветра — они и «причесали» растительность к виду заполярному или горному — подгольцовому. Между сосен низенький багульник, сфагнум и ягель. Редко где можно увидеть такую растительность в соседстве с горячим пляжем из золотого песка: природа уголков Байкала уникальна! Через минуту мы познакомились с матёрыми байдарочниками — ангарчанами Владимиром Николаевичем Савиновским и его супругой Нелли Николаевной. Люди уже немолодые, а самая главная радость для них — байдарка и бакальские бухты. Нас угостили вкуснейшей копчёной рыбой, а пиво мы захватили с собой из Курбулика... Минут через 20 мы уже отчалили и пошли к Змеёвой бухте, которая оказалась узкой и лесной. Красота её с Крестами не сравнится. На мысу сделана пара срубов с ваннами — это старинные термальные источники, по слухам, здесь можно вылечиться от радикулита и ревматизма... Но точных сведений я нигде не нашёл.

Плавучая турбаза «Змеёвая»

У источников Змеёвой целая тусовка: у берега три судна типа «Ярославец», на одном из которых прибыла группа французских туристов, на рейде большой двухпалубный корабль, несколько яхт и небольших катеров. У малой ванны молодёжь — парни и девушки, причём по очереди купаются в источнике: лечатся, что ли? С виду — просто развлекаются, смеются и дурачатся. У большой ванны беседка — здесь целая толпа народа. Подошёл к срубу и заглянул в ванну — там «отмокал» солидный седоватый мужчина, он посмотрел на меня и сказал: «Бонжур, камарад!». Это был француз! Пётр решил нужные вопросы с сотрудниками, и мы отчалили. Молчанов сделал широкий круг, показав нам красоту берегов Змеёвой, а выйдя из-за мыса, указал на север: «Это губа Онгоконская, ещё покрасивей Змеёвой будет!». Пока мы разговаривали с егерями, «Ярославец» с французами отчалил и ушёл вглубь Чивыркуя. Мы нагнали его у Курбулицкого мыса: ох, и красивое зрелище — судно, идущее на полном ходу в голубом просторе большого Чивыркуя!

КАТУНЬ

После водной экскурсии в Кресты и Змеёвую Молчанов несколько раз спрашивал: приедем ли мы сюда ещё? Нравится ли нам здесь? Мы чуть ли не обнимали этого доброго человека: какие вопросы — конечно, приедем! Конечно, понравилось! Ближе к вечеру я отправился на рыбалку, задумав сплавать на резиновой лодке на мыс Катунь. Что меня привлекло туда? Хотелось увидеть лично «последнего на Чивыркуе» мастера, который делает рыбацкие лодки. Вообще, сам по себе мыс Катунь — интересное образование, напоминающее перевёрнутый черпак, лежащий на поверхности воды: скалистый островок соединён с берегом тонкой каргой, на которой стоят дома рыбаков. За Катунью уютная гавань, защищённая от северных ветров. Я тронулся в путь около четырёх часов пополудни и обогнул Катунь через час работы вёслами — от Курбулика до мыса около трех километров по воде. Миновав южный мысок Кулёмный, который ограничивает Курбулицкую бухту, я увидел прекрасную закрытую бухту с палатками на берегу. У палаток стояли автомобили, причём самые обычные —легковые. Как они попали сюда? Вот в этом и состояла тайна Малой Курбулицкой Пади: оказывается, от неё, как сказали люди, идёт дорога через сопку в эту бухту. А бухта между Курбуликом и Катунью носит милое название Сорожка. Знали бы мы об этом ночью... Жили бы сейчас в Сорожке...

Рыбацкое поселение на Катуни

По пути к Катуни я вышел на стрежень ветра, и крутая волна стала болтать мою утлую лодочку, но недолго — как только я зашёл за Катунь, попал в тишину и тропики. Песчаный пляж и тихая, сонная деревенька. Красота необычайная! Я поднялся на бугор мыса: виды отсюда открываются чудесные — вдали Курбулик во всей красе, напротив остров Бакланий, внизу уютное рыбацкое поселение Катунь... На катунской карге большое зелёное болото: видимо, оно когда-то было озером-сором. Спустился в посёлочек, у рыбака, смолящего лодку, спросил: «Где тут мастера найти, который лодки строит?». Рыбак молвил невесёлое: «Вот в том доме живёт он. Но поговорить с ним вам сейчас не удастся: больно пьян мужик... спит». Вот так оно на Руси-то, на Матушке: есть во всей округе всего один нужный всем мужик, да и тот пьян лежит...

Обратный путь с Катуни я плыл часа полтора: против ветра и волны было очень тяжело. В Курбулицкой бухте я оказался уже часу в восьмом вечера. Теперь решил порыбачить для души... Поздновато: щуки уже клевать, скорее всего, не будут. Начал «стрелять» SuperVibrax: окуни — один за другим. Причём крупные — граммов по 300-400 «кабанчики». Через час мой забортный садок был полон «полосатиков»: килограммов 5, не меньше — почти ведро рыбы! Подойдя к берегу у Катиной пекарни, понял, что очень и очень устал и чистить эту кучу рыбы уже не смогу... Но окуни-то живые, они ведь в садке за бортом. Вот и отпустил я их всех на волю у пирса, а чайкам, которые ждали потрохов, показал язык...

ДОМОЙ

Этим вечером мы с Василием долго не могли угомониться: все смаковали этот длинный-длинный прекрасный день, вспоминали людей и места, которые удалось повидать. Ждали Петра Молчанова, которого приглашали к себе на ужин, но не дождались. Вместо него к нам пришёл «махровый синяк» Анатолий, который, получив 100 граммов в гранёном стакане и требование сказать что-нибудь умное, долго переминался с ноги на ногу, а потом выдал: «Ну, за хорошую рыбалку всегда, что ли?». Опрокинули, глазели на звёздное небо...

Утром долго спали, а проснувшись, ощутили, что нужно куда-то ехать: эта рекреация изучена полностью.. И поехали мы... домой. Не сразу, конечно, не с утра. Сходили к Молчанову, к Кате, к Жене — со всеми попрощались, всех поблагодарили, а Жене и деньжат оставили: ведь мы здесь были как дома!

Тронувшись после обеда, мы впервые увидели курбулицкую «дорогу жизни», по которой пробирались сюда ночью. Впечатление сильное! На склоне большого «крутяка» мы нагнали КАМАЗ с рыбой и какое-то время ехали прямо за ним. Видимо, переключая передачу, КАМАЗ вдруг остановился на склоне, затем пополз дальше... С четырёх до шести часов мы ехали по Карге навстречу живописнейшей грозе, разыгравшейся где-то над Баргузином, постоянно останавливаясь, чтобы полюбоваться красотами. В лагерях «дикарей» мы видели машины с самыми разными номерами регионов, среди которых были Омск, Новосибирск, Кемерово и Барнаул! Да ещё были Чита и Хабаровск! Люди со всех сторон страны едут отдыхать на Байкал. На кордоне национального парка с нас взяли ещё 130 рублей доплаты — мы пробыли в зоне почти трое суток вместо заявленных двух. К парому прибыли как раз в перерыв на ужин, а переправились только в 20.00 — такова была очередь.

В посёлке Усть-Баргузин после грозы не было «света» и обе заправки не работали. Нам хватало бензина до Турки, и мы тронулись в путь. В Турке нормально заправились, но вот поесть здесь уже не удалось — всё было закрыто! Решили нигде не ночевать, а ехать домой всю ночь напролёт. Мне почему-то было интересно проверить, можно ли за сутки (то есть смогу ли я физически) «отмахать» почти «тыщу» километров. Кстати, на момент нашего приезда ночью в Курбулик, пробег составил 948 километров — «тыща без булды»! В Улан-Удэ опять блудили, и вышли на М-55 с помощью доброго маршрутчика. Покушать удалось только в Бабушкине, в том же самом трактире — очень хорошая еда! Кстати, к Бабушкину (часа в 3 ночи) мои глазки стали сходиться к переносице, но я выпил двойную заварку чая и получил новый заряд, которого хватило до Выдрина, где я «принял» энергетического напитка под названием Red Bull. «Красного быка» мне хватило всего лишь до Култука, где я опять «укололся» уже «Адреналином», заряда которого хватило до Иркутска! Я проверил на себе — энергетические напитки с чистым кофеином могут быть полезны в жизни... Ну, ещё главное то, что мы ехали «в четыре глаза»: время от времени Василий восклицал: «Тима, Тима, ты куда? Тормози!». Дома мы были около 8 часов утра: за 12 часов мы доехали от самого Баргузина...

Что ещё сказать напоследок? Малое Море «отдыхает» по сравнению с Чивыркуйским и Баргузинским заливами, это я серьёзно...

Тимофей МИТИН

Негородской Town

Автомобилю 21-й годок на исходе, но это ничего не значит — закидали вещами от пола до потолка и поехали по восточному берегу Байкала. Хотя нет, не все так просто. Недавно его «доисторический» двигатель 2Y прошел «капиталку», а утром перед стартом мы заскочили на СТО и поменяли масло, залив синтетику ELF 5W-40. И вот еще что — про запас взяли антифриз, хотя он и не понадобился.

Эх, везло же мне этим летом на раритетную технику! То променад на ГАЗ-69 в духе «Больших гонок», теперь вот Town Ace 1985 года подвернулся. Но какой аппарат пришлось испытать между этими реликтами, вообще отдельного абзаца заслуживает. Не что иное, как лодка «Прогресс-4» с 30-сильным мотором «Вихрь», на чем предстояло отправиться в «кругосветное плавание» по Байкалу.

Прелюбопытная, доложу вам, техника. У двухтактного «Вихря» карбюратор по виду и конструкции в точности такой, каким его схематично рисуют в детских энциклопедиях. Воздушный фильтр не предусмотрен конструктивно, но воздухозаборник расположен рядом с карбюратором, один из болтиков которого от вибраций может открутиться, залететь в воздушный патрубок и далее в цилиндры.

При волнении плавание на «моторке» даже по Иркутскому водохранилищу сродни с аттракционом. На глиссирующей скорости 30 км/час, что позволял развивать суровый на голос «Вихрь», прыжки изрядные, хотя «Прогресс», как считается, лучше многих режет волны. И все равно некоторые из них бьют по днищу так же, как бьет «под дых» пробитая на скорости автомобильная подвеска. И даже гораздо сильней.

Ноу-хау: в походных условиях зеркало Town вполне сгодится для крепления умывальника

Ветер на заливе заставляет укутываться в куртки, и с тревогой смотришь на небо — не собираются ли тучки? Лодка открытая, а тент здесь рассчитан на «причальное» использование. Курить воспрещено — соседство десяти канистр с бензином (дорога- то дальняя!) дисциплинировало, как пороховой склад. При этом от багажа теснота неимоверная.

С надувными матрацами получаются домашние спальные места

Я осознанно отправился в этот экстрим-заплыв, но когда в Листвянке обнаружилась течь лодки, а вместе с ней невозможность повторить подвиги аргонавтов, особо не расстроился. Многочасовые переходы в открытом море в таких условиях на тот момент уже не казались чем-то романтичным и «прикольным».

В общем, вынужденная смена водной тактики путешествия на сухопутную воспринялась как мудрый знак сверху «знайте свое место, ребята».

И местом этим старенький микроавтобус Town Ace оказался очень даже подходящим. Тоже ведь с карбюраторным двигателем, но никаких «детских» аналогий в конструкции — управление электронное, и до сих пор все в исправном состоянии. Есть перебои на холостых оборотах, но расход умеренный, в районе 9-10 литров.

Расположение двигателя, конечно, делает неудобным даже проверку уровня масла

Надо же, никогда не приходилось ездить за рулем «вагонников». А интересно! Высокая посадка, панорамный обзор, двигатель по-дружески урчит под боком, зычно завывая вентилятором на разгонных режимах. Жидкость из муфты давно вытекла, а вместо нее «напихан» картон, так что лопасти «загребают» воздух на жестком приводе. Сидишь полувертикально и сидишь удобно, почти как в колыбели — ворсистый кожух двигателя уютно так «подпирает» слева, рычаг коробки в самой оптимальной зоне.

Есть в такой компоновке своя прелесть, и шум от двигателя не раздражает, напротив, он какой-то особенный, созидает ауру серьезного и надежного транспортера. И пусть нет капота, а чувство защищенности все равно присутствует.

Только вот с чувством «колеи» сначала туго. По привычке считаешь, что колеса впереди, соответственно, ямы обруливаешь с упреждающим углом. Но тут в назидание «пинок» под самое кресло — вот мы где, колеса-то!

Хорошо хоть, сама подвеска не боится ям. Насчет задней вообще молчу, там цельная балка, а амортизаторы до сих пор, кажется, родные. Впереди рычаги с торсионами, точно такие, как на джипах HiLux Surf тех же лет. Амортизаторы из-за постоянной нагруженности переда менялись, но сами рычаги запросто выдерживают такие «нагрузки», как удары о рельс — было такое при ночных блужданиях в Улан-Удэ, когда «переходили» трамвайные рельсы в неположенном месте.

Каменно-песчаные подъемы и спуски на Курбулик в случае дождя было бы невозможно одолеть

Тюкнулись о рельсы еще и потому, что сами колеса здесь небольшие, с шинами 185/70 R13. Опять же влияние неподрессоренных масс ничтожное, отчего и плавность хода оказалась вполне приличная. Но ходы подвески не слишком большие, энергоемкостью особо не впечатляет — на сплошном ступняке тряска все равно изрядная, а серьезные ямы на скорости проходят вовсе не мягким ударом.

При этом характерная для «вагонника» вертикальная раскачка остерегает от вольностей на изрытых грунтовках и гравийках. Заставляет скидывать скорость или даже по-кошачьи красться. Раз яма, два яма, и резонансная амплитуда может опасно приложить вытянутый нос или днище. Благо еще, не полный привод, низко висящих раздаток здесь нет.

Но подключаемый 4WD в нашем случае не помешал бы. На Святом Носе были автомобильные «тропы», где в крутые сыпучие горы приходилось забираться на грани сцепных свойств полусношенной «липучки». Взбираться помогал тяговитый 2Y, который даже на 2000 оборотах тащит груженую машину как дизель, не провоцируя пробуксовку излишней подачей газа. Вообще, мотор на плохих дорогах оставил самое приятное впечатление — его трудовой голос совершенно не расходится с «производительностью».

Впрочем, проехать в одно загадочное место нам не позволили другие факторы: неподходящий клиренс и низкие длинные свесы. Было сухо, но ямы и колеи раскорячили бы наш Town как муху в паутине. Зато развернуться в условиях узкой лесной просеки оказалось очень просто — короткая база позволяет это сделать, кажется, на месте.

На хорошей трассе, конечно, сказываются особенности компоновки: схожая с водоплавающими средствами болтанка ограничивает чувство безопасной скорости где-то на 110-115 км/час, да и то при условии относительно гладкого асфальта. Курсовая «неустойчивость» и реакции на руль тоже своеобразные — нос относительно поворота баранки заметно «тормозит», а снос автобуса начинается рановато и развивается стремительно. Нет, гонять на такой машине неинтересно. Быстро устанешь.

В этой связи самое время сравнить эту модель с капотным потомком Noah, на котором удавалось поездить. Что говорить, у потомка прогресс налицо — несмотря на крены, уровень «болтанки» не такой выраженный, более высокая скорость не напрягает, да и всякие там клевки и «качельные» раскачки отсутствуют. Реакции на руль и курсовая устойчивость опять же близки к обычным легковым автомобилям. Но длинная база у Noah создает трудности в стесненных условиях и на пересеченке.

Что касается функциональности салона, здесь Town Ace безоговорочно располагает. В отсутствии пассажиров грузить в него можно, кажется, бесконечно много всего. Это не лодка! А если ночь застала без «благоустройства», салон в один миг можно превратить в кемпинг, тем более крыша здесь высокая. С обустройством двух полноценных спальных мест.

Что ж, понятно, слово Town машина несет в названии благодаря высоким «маневровым» и грузо-пассажирским возможностям, хотя совершенно не боится загородных и всяких второстепенных дорог. А уж на дальних перегонах вообще очень удобна, если предполагаются неспешные познавательные вояжи.

В общем, как говорят бывалые мастера, настоящие машины японцы выпускали до начала и середины 90-х. Хотя проникающая через багажную дверь пыль и скрипы-стуки в салоне говорят о том, что стареют даже долгожители.