Наверное, нет на свете такого путешественника, который бы не мечтал хоть на миг оказаться в роли Христофора Колумба: ступить на неизведанный берег, увидеть диковинную землю, полную загадок и таинственных приключений. Похоже, авантюрная искорка блеснула и в наших душах, когда мы, несколько иркутских автомобилистов, на свой страх и риск задумали отправиться в Монголию, на озеро Хубсугул. Но, в отличие от знаменитого мореплавателя, мы решили попасть на незнакомый берег не с воды, а с суши...

Хубсугульские «первопроходцы»

Почему ваш покорный слуга вспомнил о той экспедиции одиннадцатилетней давности? Ну, конечно же, не из тщеславного желания выставить себя и своих друзей этакими первопроходцами. Просто все мы без исключения с первого взгляда — сразу и навсегда — влюбились в чудо природы под названием Хубсугул. Хотя нам было с чем сравнивать — каждый из участников экспедиции успел побывать в разных уголках русского священного моря — Байкала. Более того, мы заболели Хубсугулом и с тех пор каждое лето непременно отправлялись туда — на неделю, да хоть на три дня. За десять последних лет не состоялась, по-моему, всего одна поездка. Естественно, мы планируем встречу с жемчужиной Монголии и нынешним летом.

Можно относиться к этому как угодно, но у нашей экспедиции образовалась своя история, свои традиции и ритуалы. За последние годы менялось многое — состав команды (хотя костяк оставался практически неизменным) и места стоянок, сроки поездок и экипировка. А сколько «железных коней» испытали мы на прочность и выносливость в этом монгольском экстриме! Первопроходцами были «Нивы», потом настал черед УАЗиков. После них на монгольскую землю ступили экзотические Mitsubishi RVR и Subaru Legacy, Huyndai Terracan, Subaru Forester и даже Volkswagen Touareg. Неизменным оставалось одно: мы не брали в компанию профессиональных джипперов с их навороченными машинами, навигационными системами и целыми службами технической поддержки. Пусть мы не испытывали кайфа от того, что по самые колесные арки проваливались в торфяники или штурмовали крутые подъемы, утыканные острым, как бритва, скальником. Зато мы получали огромное удовольствие от встреч с нетронутой природой, от общения друг с другом, от дивных вечеров у костра, от рыбалки, от возможности какое-то время побыть вне цивилизации, наконец.

Это не инопланетяне постарались — язычники...

Эти заметки не претендуют на роль туристического путеводителя по Монголии: за последние годы на прилавках книжных магазинов в Иркутске появилась масса полезных и достаточно качественных изданий. В них без труда можно найти описание любопытных туристских маршрутов с указанием наиболее интересных природных объектов, местонахождение баз отдыха и прейскурант услуг, правила поведения в национальном парке Монголии и даже расписание работы пограничного пункта Монды — Ханх. Мне же, на правах «завсегдатая» Хубсугула, хотелось поделиться своими наблюдениями и выводами, вспомнить какие-то «картинки», которые заинтересовали бы потенциальных паломников на берега удивительного озера. Хотя, публикуя эти строки, я, честно говоря, испытываю двойственные чувства. С одной стороны, не могу не поделиться той теплой радостью, которая остается после каждой новой встречи с озером, с другой — давит эгоистическая жаба: не рассказывай никому, не то будет как на Байкале. Все-таки хочется быть оптимистом и верить в то, что наше российское свинство никогда не превратит берега Хубсугула в помойку. И потом, сотни автотуристов уже и без того «распробовали» увлекательный маршрут, гораздо более интересный маломорского на Байкале.

ВСТРЕЧА

Уазы в тайге — как дома

В тот, самый первый приезд на Хубсугул, мы добрались до озера уже в потемках: сначала не было какого-то пограничного начальства на российской стороне, после долго ждали монгольских таможенников, потом пропускали грузовики, везущие за рубеж комбикорм и попутных аратов. Пока доехали от границы до селения Ханх, расположенного на самой северной оконечности Хубсугула, пока расспросили местных жителей про дорогу, пока форсировали первые водные преграды, памятуя русскую поговорку «Не зная броду...», солнце величаво опустилось за горные хребты. Уже при свете фар мы на скорую руку разбили лагерь у самого берега, развели костер из сухих веток поваленной лиственницы и сели за ужин. В нескольких метрах от нас чуть слышно шелестела вода, в небе на удивление быстро высыпали яркие звезды (среднегорье!), а вокруг не было видно ни единого огонька. Тишина стояла такая, что звенело в ушах. Нам, полдня слушавшим добротный рокот нивовских движков, это было особенно приятно. А изрядная доза «огненной воды», принятая, как водится, «с устатку», и вовсе сделала нас трогательно-сентиментальными...

А поутру мы долго-долго терли глаза, щипали себя за уши и удивленно переглядывались, испытывая полное ощущение того, что мы находимся... на берегу Байкала. Подобное чувство легкой растерянности бывает, когда видишь двух близнецов, не зная, как их различить. Кристально чистая вода, каменистые косы, огромные лиственницы, снежные вершины гольцов и необыкновенная прозрачность воздуха — все это так напоминало наш Байкал, что мы просто опешили. Между прочим, потом мы находили еще много общего между двумя великими озерами, и фантастическая гипотеза некоторых ученых о том, что Байкал и Хубсугул сообщаются подземными реками, уже не воспринималась как пустая утопия. Во всяком случае, нам просто хотелось верить в эту красивую сказку.

Наш путь лежал вдоль озера — на юг. Дорога то прижималась к самому урезу воды, заставляя маневрировать между огромными валунами, корнями деревьев и стволами вековых лиственниц, то убегала через сопки в степь. Ну, а дорог в монгольской степи — великое множество: где машина проедет, там и новая трасса. Иногда выбрать верное направление без помощи проводника практически невозможно. Правда, мы много не плутали, поскольку всегда имели справа от себя ориентир — темно-синюю гладь озера: стоило подняться на очередную вершину, как где-нибудь между сопок обязательно проглядывала вода.

Яки — хозяева монгольских степей

Дорога оказалась достаточно серьезной и не терпящей легкомыслия: хотя «Нивы» вели себя практически безупречно, ехать надо было предельно осторожно и внимательно. Каменистые подъемы, на которых легко можно было оторвать глушитель (что, в конце концов, и случилось с одной из машин!), сменялись заболоченными низинами. Преодолевать такие места можно было только ходом, на второй передаче, не давая колесам забуксовать в грязи, скрытой тонким слоем дерна. Справедливости ради, стоит заметить, что ни один из российских джипов не пришлось выносить из глубокой колеи на руках, хотя морально мы все уже были готовы к такой процедуре. Едва ли не самым серьезным препятствием становились до предела разбитые, старые мосты через небольшие ручьи и просто сухие русла: сооруженные из хлипких, полусгнивших бревнышек и жердей, они ходуном ходили при въезде на них каждой машины. Помимо всего прочего, водителям надо было внимательно смотреть под колеса, чтобы ненароком не напороться на гвозди, торчащие тут и там после работы безвестных монгольских мостостроителей. Уже потом, в следующих наших путешествиях на Хубсугуле, мы вынуждены были из осторожности сократить маршрут, дабы избежать мостовых переправ: полуразвалившиеся конструкции могли не выдержать веса того же «Туарега» или «Терракана». Кстати, наши пограничники рассказали историю про то, как несколько лет назад одна иркутская начальница со свитой, путешествуя в окрестностях Хубсугула на Land Cruiser, едва не утопила казенную машину в болоте. Вызванные на подмогу пограничники вытаскивали «крузака» из грязи с помощью «Урала», а потом тащили его на буксире на родину.

Переправа со страховкой

Мы проехали вдоль озера около шестидесяти километров. Дорога, поплутав в таежном буреломе, вынырнула у самого озера. Место было таким красивым, что мы, не сговариваясь, решили: тут будет лагерь заложен. Небольшая площадка, отгороженная от едва заметной в траве дороги леском, выходила к песчаной косе длиною около километра. Самое удивительное, что мы не обнаружили там никаких признаков «цивилизации», как-то: мусора, битого стекла, пластиковых бутылок и прочего хлама, заполонившего берега Байкала в любой доступной точке Малого моря. Более того, не было даже кострища. Первые три дня мы просто упивались затерянным миром — ни тебе рева моторок, ни гула самолетов, ни снующих днем и ночью машин. Никому из нас даже в голову не пришло включить автомагнитолу. На четвертый день в лагере появились местные жители, неизвестно каким образом узнавшие о нашем местонахождении. Впрочем, они ничуть не помешали нашей идиллии: приезжали на маленьких мохнатых лошадках, спешивались в сторонке и часами сидели на корточках, наблюдая за нашими сомнамбулическими передвижениями по лагерю.

МАШИНЫ

А олени (то есть, кони, конечно) — лучше!

Лучшего тест-драйва, чем езда по Монголии, для машин не придумать. Здесь есть все, для того чтобы проверить истинные возможности той или иной модели: скоростные степные участки и песчаные дюны, болотистые низменности и узкие лесные дороги, затяжные подъемы, которые невозможно взять с разгона, и крутые спуски.

Может быть, я разочарую автомобильных эстетов, но скажу честно: лучшего средства передвижения по берегу Хубсугула, чем «Нива», пожалуй, не сыскать. Она в меру легка и маневренна, обладает хорошим клиренсом, позволяющим ехать по довольно глубокой колее и пропускать меж колес крупные камни. Все эти ТТХ — тактико-технические характеристики — взяты не из рекламного буклета завода-изготовителя: они, можно сказать, выстраданы и проверены на практике нескольких экспедиций. Однажды году так в 1999 или 2000-м отечественные машинки и вовсе попали в сложный переплет. А дело было так. Нашу очередную экспедицию численностью в восемь человек катер «Ярославец» забросил на точку километрах в сорока от Ханха. Машины — две «Нивы» и Subaru Legacy — мы оставили в поселке, во дворе главы местной администрации. Несколько дней отдыха пролетели незаметно, разве что чуть-чуть отравлял настроение то стихающий, то возобновляющийся дождь. Но за несколько часов до прихода катера погода резко испортилась, подул сильный ветер с моря. Как это часто бывает и на Байкале, серьезно заштормило. Катер, пришедший за нами, остановился на приличном расстоянии от берега: капитан опасался, что крутая волна развернет корпус, и судно сядет на мель. Естественно, ни о какой погрузке на плавсредство (с вещами, палатками и прочей походной амуницией) в таких условиях нечего было и мечтать. С третьей или четвертой попытки вдвоем с товарищем мы добрались на резиновой лодке до катера. Решение было таково: идти в Ханх, садиться на «Нивы» и ехать вызволять экспедицию из плена.

Новички последней экспедиции

До поселка мы «пилили» по штормовому озеру несколько часов. В Ханхе сели на машины и решили выезжать в лагерь, не мешкая. Проблема была одна: понадеявшись на комфортное путешествие по воде, мы не запаслись бензином. Ближайшая цивилизованная заправка была только на территории России, в Кырене, следовательно, уповать приходилось на понимание со стороны местных жителей. И они нас поняли, правда смогли предложить лишь 76-й бензин. Скрепя сердце, залили в баки литров по двадцать адской смеси. «Нивы» зачихали, задымили, но достаточно быстро адаптировались к новой «пище».

Мы тронулись в путь уже под вечер, планируя до наступления темноты пройти хотя бы половину пути. Разочарование постигло нас довольно быстро: уже у первого брода, который прежде все время преодолевали играючи, мы поняли, что «попали». Мелкие монгольские речки имеют поразительное свойство даже после небольших дождей превращаться в бурные потоки. Зайдя в воду, мы сразу поняли, что на машинах соваться в реку не только бессмысленно, но и смертельно опасно: поток мог перевернуть «Ниву» как щепку. Пришлось коротать ночь на берегу — без еды, без спичек и теплой одежды. Время от времени заводили двигатели, чтобы погреться. Наутро вернулись в поселок и нашли проводника, который обещал показать объездную дорогу, на которой сохранились мосты через две реки.

Первую реку мы и впрямь переехали по мосту, а вот на второй мост оказался разрушенным. Монголы на встречном уазике-«буханке» обнадежили нас, сказав, что брод неглубокий. Впрочем, выбора у нас все равно не было, и мы решили рискнуть. Больше всего боялись, что посреди потока могут заглохнуть двигатели. «Нива» моего товарища пошла первой: подняв большую волну и утробно булькая глушителем, машина все-таки пересекла поток. Следом заехал в реку и я. Где-то на середине русла (видимо, взял чуть в сторону) вода пошла через капот. Кабина моментально наполнилась паром, двигатель взвыл, но не заглох. На берегу мы минут десять сушили машины, открыв крышки капота и все двери. И уже тогда сказали своим верным помощникам скупое мужицкое «спасибо».

До лагеря мы добрались без приключений и довольно быстро. Но когда стали собираться в обратный путь — восемь человек на двух машинах вместо трех! — то поняли, что это практически невозможно. Но выхода-то не было! Моя «Нива» была укомплектована так: пятеро пассажиров, трое из которых — весом за сто килограммов, полный багажник вещей, надутая резиновая лодка на крыше, а в ней — палатки, спальники и прочие походные причиндалы. На стартовом отрезке пути мы поднимались в гору по рыхлому песку! Первая передача чередовалась со второй — и обратно. Больше всего боялись, что закипит двигатель. Но «Нивы» выдержали этот внеплановый экстрим. Уже поздно вечером, в Ханхе, я потирал занемевшие плечи и сожалел лишь об одном — что у этой замечательной работяги нет гидроусилителя руля.

Ну чем не побережье Байкала?

Монголы, при каждом удобном случае собиравшиеся вокруг наших машин, цокали языками и показывали большой палец — хорошо, дескать. На наш вопрос, почему же они покупают в России «уазики», а не «Нивы» (на пути от Иркутска до монгольской границы мы встречали целые колонны УАЗов с транзитными номерами), местные жители хитро отвечали: в ваши машины мало баранов помещается! Все, оказывается, так просто.

Кстати, об УАЗах. В принципе, эти автомобили тоже достойно ведут себя в суровых условиях монгольского бездорожья, но по части комфорта (не улыбайтесь, в данном случае эта формулировка, конечно, относительна!) все-таки уступают вазовским внедорожникам. Опять же возиться с подключаемым передним мостом, сидя в грязи, не совсем удобно. Монголы же любят (или, по крайней мере, любили раньше, еще со времен нашего военного присутствия в «шестнадцатой республике», как в шутку называли дружественную страну) неприхотливые вездеходы за их простоту, надежность и вместительность. Как правило, «уазики» служат до тех пор, пока не развалятся. Однажды возле нашего лагеря остановился УАЗ-469, в котором умещались восемь пассажиров (попутный транспорт от Хатгала до Ханха ходит не часто). Водитель спросил, есть ли у нас запасные свечи. Когда он открыл капот машины, мы с изумлением увидели, что из подкапотного пространства убрано много «лишних» деталей. Зато в большом количестве присутствуют заплатки, самодельный крепеж из проволоки и прочие «запчасти» из подручных материалов. А машина работает!

В прошлом году мы путешествовали по Хубсугулу интернациональной бригадой — на Touareg, Terracan и Forester. Разумеется, сравнивать «Нивы» с этими достойными представителями современной автомобильной индустрии — занятие неблагодарное. Но, как я уже говорил, и «немец», и «кореец», и «японец» рискуют «сломать себе шею» на каком-нибудь раздолбанном мосту, ободрать гладкие бока о пни и валуны, наконец, просто увязнуть в зыбком грунте по причине своей чрезмерной тяжести. Если кто-то хочет проявить свою смекалку, вызволяя машину из плена с помощью лопаты, домкрата, буксировочного троса и прочих специальных приспособлений, — ради бога. Но если он едет в Монголию, чтобы отдохнуть и насладиться чудной природой, то ему придется выбирать: либо маршрут попроще, либо машину подешевле.

Да, я ничего не сказал о том, как вели себя в экстремальных условиях Mitsubishi и Legacy. Первый, попыхтев на нескольких подъемах со своим «автоматом», почему-то стал сигнализировать о перегреве двигателя, второй, шаркнув пару раз брюхом о невысокие, в общем-то, препятствия, заставил отказаться от мысли испытывать судьбу дальше. А от Иркутска до Хубсугула эти машинки бежали просто отлично!

ЛЮДИ

Говорят, городские монголы (а в Улан-Баторе, кстати, проживает львиная доля населения всей страны!) сильно изменились за последние годы и стали уже не так радушны по отношению к своим северным соседям. Не знаю, так ли это на самом деле. Но вот пастухи-кочевники, постоянно попадающиеся нам в путешествиях, остались такими же, как и пять, и десять лет назад — гостеприимными, по-детски наивными и непосредственными. Стоило нам притормозить у какой-нибудь юрты, как вокруг собиралось все многочисленное семейство. Хозяева приглашали в гости, предлагая нехитрое угощение, — кумыс, брынзу, мясо. Не знаю, как передаются новости от одного стойбища к другому, но весть о том, что на озеро приехали русские, распространяется по всей округе со скоростью телеграфа. На второй-третий день подъезжают на лошадях первые гости. Если среди них есть кто-нибудь, кто знает русский язык, он предлагает барана. Непродолжительный торг, как правило, заканчивается к взаимному удовольствию высоких договаривающихся сторон: если бы торговцы бараниной с иркутских рынков узнали про цены на экологически чистое мясо «без посредников», они бы заплакали. Впрочем, в последние год-два монгольские чабаны тоже сделали некоторую поправку на инфляцию.

Барана привозят обычно на следующий день — обязательно живого, чтобы мы могли оценить его резвость и упитанность. А дальше начинается действо, которое многие помнят по фильму Никиты Михалкова «Урга». Чабаны, ловко орудуя острыми ножами, не проливая ни капли крови, разделывают барана на полуфабрикаты. Забирают голову, шкуру, внутренности, оставляя отличное мясо для шашлыков и плова. Все это приходится как нельзя кстати, потому что на третий-четвертый день пребывания на Хубсугуле мы успеваем объесться рыбой во всех видах — в ухе, жареной-пареной, копченой и вяленой. Кстати, в последней нашей экспедиции местные монголы сразили нас, что называется, наповал: первое, что они предложили нам в качестве угощения, был хариус горячего копчения! А ведь всего несколько лет назад чабаны не то что не ели — они даже не прикасались к рыбе! Вспоминаю, как однажды очередные наши гости — молодые парни — осмелились сесть в резиновую лодку и отчалить от берега: проплыв с десяток метров, они, с напряженными улыбками на лицах, поспешили выбраться на привычную сушу. А уже в прошлом году мы видели, как ватага местных ребятишек (и как только добрались к нам — до ближайшего стойбища было километров пять, не меньше!), визжа и дурачась, купалась в озере. Эволюция, однако.

А всадники-монголы просто бесподобны. Скачущий по степи пастух — зрелище, достойное кисти художника. Нам не раз доводилось погарцевать (хотя это, конечно, громко сказано!) на низкорослых монгольских лошадках, но большого наслаждения это не доставляло ни самим наездникам, ни зрителям, ни, подозреваю, бедным животным. Нет, все-таки это не про нас так говорят: родился в седле...

Не только мной подмечено, что природа Монголии удивительно располагает к спокойному миросозерцанию. Бескрайние просторы, опрокинутая чаша синего-синего неба, лишенная вычурности растительность заставляют каждого, кто попал сюда, задуматься о смысле жизни и ничтожности человеческого бытия. Мы были здесь десять лет назад: также шелестели лиственницы в вершинах, шумел прибой, летали чайки и ползали букашки по песку. Наверное, так же было и в прошлом веке. Кто-то приедет сюда еще через десять, через пятьдесят лет — и увидит то же самое. Может быть, это и есть вечность?...

Не так давно монгольские и русские деловые люди всерьез взялись за туристскую индустрию Хубсугула: на побережье появились первые благоустроенные базы, протянулись электролинии, все больше стали попадаться (даже у чабанских юрт!) тарелки спутниковых антенн. Только это почему-то не радует: по сути, мы именно от этого и бежали еще тогда, в 1995-м! Доводилось встречать у озера и немцев, и англичан, не признающих никаких благ цивилизации (на время монгольского вояжа, разумеется): они путешествовали на лошадях или пешком, спали в палатках и готовили еду на костре. И недоумевали — неужели здесь, в нетронутом урбанизацией уголке, нельзя обойтись без телевизора или газовой плиты? Я думаю, что когда на берегах древнего озера появятся отели и кемпинги, лодочные причалы и автозаправки, а у крыльца магазина в Ханхе будут торговать сувенирами из тарбаганьих шкур, Хубсугул потеряет для многих всякий интерес. Для меня, во всяком случае...

Но не будем о грустном. Пока пограничные шлюзы, сдерживающие потоки автотуристов, еще полностью не открыты, мы имеем возможность отдохнуть от мирской суеты и преследующего нас скопища проблем. Для этого не надо ехать на край света в поисках рая, где «все включено». Стоит только сесть в машину, доехать до Култука и повернуть в Тункинскую долину. В прошлом году, мы специально посчитали, наш «субарик» пролетел от Хубсугула до Иркутска за пять с небольшим часов. Не удивительно, что на границе мы встретили иркутскую семью, приезжавшую отдохнуть на Хубсугул на Honda StepWagon «на выходные». Как признались земляки, они открыли для себя новый мир.

РЫБАЛКА «Мелочь», а приятно... Коптильня самодельная, но качество рыбы — отличное В то лето рыба ловилась как сумасшедшая. Достаточно было двух-трех забросов спиннинга, как на тройник садился очередной ленок. Позднее мне приходилось слышать рассуждения иркутских рыболовов, что хубсугульский ленок, дескать — не тот: худосочный и вялый. Да и ловить его совсем не интересно — чуть ли не сам в руки плывет. Утверждать так может только тот, кто в самом деле не рыбачил на Хубсугуле и впадающих в него реках. Двух-трехкилограммовый ленок, схвативший блесну, заставляет себя уважать: для того чтобы вытащить рыбину на берег, требуются и сноровка, и умение, и рыбацкое счастье, между прочим. В одной из экспедиций с нами был опытный рыбак, имеющий такое снаряжение, перед которым, казалось, не смогла бы устоять ни одна обитающая в озере рыба. И что же? Он менял леску и блесны, использовал всевозможную проводку и тысячи разных ухищрений, уходил на рыбалку, когда все еще спали, а возвращался, когда мы уже успевали пропустить по третьей. Он стегал воду спиннингом с берега и заплывал на резиновой лодке на глубину. Он исправно «бурханил» и соблюдал все рыбацкие ритуалы. Результат оставался неизменным — нулевым. В то время, как ленков ловили все остальные члены экспедиции — даже те, кто впервые взял в руки спиннинг на Хубсугуле. Хотите верьте, хотите нет, но «обрыбился» наш герой только после того, как его «окрестили», облив ледяной водой и дав прочитать нашу шуточную клятву: с вечерней рыбалки он вернулся с несколькими крупными ленками в сумке. На следующий день, когда мы готовились к отъезду, он едва не плакал от досады, наотрез отказываясь возвращаться. Любопытно, что за все те годы, что мы путешествуем по Хубсугулу, нам так и не удалось выявить закономерностей поведения «монгольской» рыбы. Она могла отлично брать на спиннинг или кораблик в знойный июль и совсем не замечать приманок в сентябре, когда, по всем рыбацким канонам, у нее наступает завидный жор. То она хватала блесну на песчаной отмели с глубиной чуть более полуметра, то уходила далеко от берега. Могла без устали гоняться за мушками в пасмурную и ветреную погоду, а могла и полностью бойкотировать наши усилия в солнечный штиль. Один наш друг, тоже, между прочим, рыбак не из последних, снисходительно говорил: «Да что вы все про свой Хубсугул, там рыба сама из воды на берег выскакивает!». Но выловив с превеликим трудом несколько хариусов и всего пару ленков, вынужден был забрать свои слова обратно. Так что любителям активной рыбалки в Монголии будет еще как интересно!

Михаил КЛИМОВ

Автомаркет+Спорт № 27