«Они важнее, чем дома, они более святы, чем церкви, потому что сильнее объединяют». Иво Андрич

Любимое и долгожданное дитя иркутян, новый мост через Ангару, остается без имени – нет ни официального, ни рожденного народной мудростью. Обидно, хотя было бы втройне обидно, если б за ним закрепилось какое-нибудь вульгарное название. В редакции мы досконально «вели» эту стройку c самого начала и освещали со всех сторон, наблюдали буквально за каждым шагом. Можно сказать, вынянчили ее еще с идеи: помню, один отчаянный сотрудник, светлая ему память, даже предлагал бросить клич в народ для сбора средств…

Как сейчас не покажется странным, но уже с середины 90-х было ощущение, что город скоро начнет задыхаться без новой «переправы» между старым мостом и плотиной. А когда решение было принято, для постсмутного времени сие дело вообще выглядело символом начала эпохи возрождения. Пусть это и прозвучит с пафосом и с издевкой, если учесть все разговоры об особенностях финансирования и даже о целесообразности строительства, уж не говоря о том, что мы видим на данном этапе. Но разве было бы лучше, останься мы вообще без этого сооружения? Тогда бы точно стал развиваться частный стихийный бизнес по переброске людей и автомобилей плавсредствами: разного рода баржи шныряли бы по Ангаре не хуже маршруток по Байкальской или Лермонтова. И лично меня сейчас больше всего волнует, чтобы окончательный этап по оптимальному распределению потоков не затянулся.

Что до имени собственного, то сейчас среди автомобилистов предлагаются вполне приличные и достойные названия, однако не верится, что хоть одно из них «пойдет в народ». Ничего не созрело раньше, вряд ли возникнет теперь. Да и так ли уж оно нужно? В мире, кажется, найдется не слишком много мостовых сооружений, носящие имена собственные или, скажем, названных в честь созидателей. Даже самые грандиозные творения по названию обычно «привязывают» к местности. Ну, самый банальный пример: 3-километровый вантовый мост через «Золотые ворота» – пролив, соединяющий бухту Сан-Франциско с Тихим океаном. Воистину символ «их» эпохи: строился во времена Великой депрессии, на деньги госбанка, по проекту выдающегося инженера Джозефа Штрауса, а назван всего лишь по месту «прописки»: Golden Gate Bridge. Хотя когда видишь, как под его подвесными пролетами «проскакивают» океанские суперлайнеры, то другого названия и представить нельзя. В свое время сильное впечатление оставил мост и в Ульяновске, через Волгу. Пусть по конструкции он не весть какой оригинал (узкие стальные пролеты на «быках»), но по длине что-то около пяти километров, однако не помню, чтобы этот мост вообще носил какое-то название.

Наш новый мост, если не касаться особенностей развязок, по-своему красив и даже уникален для региона по технологии строительства, но, по сути, воплощает в себе не более чем функцию «объединения» двух берегов. С чем его ассоциировать в плане историко-культурного наследия и георасположения? Вроде не с чем. Единственное, в чем мне видится некий символизм события – мост пересекает старую ветку Кругобайкальской железной дороги, которая сейчас уходит в никуда (а точнее, под воду Иркутского моря). Та дорога, кстати, более ста лет назад дала сильный толчок к развитию самого Иркутска, новый мост, по всей видимости, тоже облегчил деловую и прочую жизнь города. Но какое в связи с этим можно дать название, тоже не представляю.

Василий Ларин

Автомаркет+Спорт № 02/2010