Экстрим. Летать - это счастье! (Прыжки с парашютом)

1 Июля 2005

Как и любая хорошая идея, эта пришла неожиданно — а не прыгнуть ли всей редакцией с парашютом? Правда, всей редакцией — громко сказано: журналиста Максима Маркина поддержали лишь трое – главный редактор Игорь Верхозин, журналист Алексей Степанов и web-дизайнер Илья Хабадаев. О том, как их приняло небо (и, конечно, земля), читайте ниже.

Игорь ВЕРХОЗИН, главный редактор

Вообще-то, счастье свободного полета я уже ощущал: прошлым летом в Анталии прыгнул на параплане с 700-метровой скалы. Понравилось? Не то слово! 40 минут свободного полета на фоне сказочного пейзажа: Средиземное море, прибой, яхты, кабриолетики, горы… Когда мы уже приземлялись, все это смешалось — инструктор, поинтересовавшись, «сэр, экстрим?», что-то там потянул, и параплан закувыркался в воздухе. Фантастика! А на земле, точнее на пляже, куда мы приземлились — ждал бар, где за кружечкей Efes можно было обсудить с соотечественниками свои ощущения. Все удовольствие стоило 130 долларов, но за эту сумму вдобавок обеспечивался индивидуальный VIP-трансфер от отеля до «места взлета» едва ли не на лимузине. Кто будет в Анталии этим летом — рекомендую!

Честно говоря, прыжок с парашютом я поначалу воспринимал как нечто подобное: заплатил 750 рублей, короткий инструктаж, выброска, приземление и ресторанчик на земле. Все оказалось гораздо прозаичнее — неделя занятий (9 часов теории и тренажа!), зачет… Ну и обстановочка, конечно, не VIP… Оказывается, все равны не только в бане, но еще и на парашютных курсах. Вообще-то за последние годы я привык к определенному социальному статусу, уважению окружающих. В нашей парашютной группе ни до моего возраста (я был старше всех почти в два раза — видимо, для моих ровесников возраст авантюр уже прошел), ни до общественного статуса никому не было никакого дела. «Чайник» — такой же, как другие. Да что там — просто «дух», каким был 20 лет назад, когда осваивал армейские истины в качестве рядового Советской Армии. По крайней мере, наш инструктор Михаил (типичный сержантский типаж) не чурался при моих ошибках на тренаже ни резких движений, ни типично армейского жаргона (с поправкой на женскую часть аудитории без непечатных слов), ни суровых взглядов. Спасибо ему за это! Как бывший сержант говорю — такая схема обучения весьма эффективна.

Самый популярный вопрос, на который приходилось отвечать до и после прыжка — а было ли страшно? Не страшно только идиотам. Человек с нормальным чувством самосохранения, конечно же, боится — вопрос только в степени этого страха. У меня она уменьшалась по мере приближения прыжка: по крайней мере, в самолет я садился примерно с таким же чувством, как при недавних заездах по драгрейсингу: скорее больше волновался, чем боялся. Правда, было две фобии. Первая: забуду вытащить «красную стропичку» и приземлюсь на двух парашютах (основном и запасном), а это считается у парашютистов едва ли не таким же позором, как обмочиться. И вторая: вдруг неудачно приземлюсь, сломаю руку или ногу и тогда прахом пойдут грандиозные планы на отпуск.

«А точно ничего не придавит»? «Да нет, если только чуть-чуть»

Утилитарный Ан-2 (внутри — просто верх аскетизма, из всех атрибутов комфорта присутствовали только отформованные железные «седушки») набрал необходимые 950 метров. В первой выброске, как самый тяжелый в нашем «десанте», «ушел» Максим Маркин. Вторая выброска. Первый — Илья Хабадаев. Прежде чем шагнуть в бездну, еще раз вспоминаю о «красной стропичке». Прыгаю из самолета и забываю обо всем, что повторял, наверное, тысячу раз. Только с остервенением дергаю кольцо, понимаю, что парашют распустился (какой там «динамический удар» — ощущение, как при посадке в домашнее кресло), судорожно выдергиваю «стропичку», выравниваюсь по ветру и…Да я же парю в небесах! «Картинка», конечно, похуже, чем в Турции, но эмоции все те же — непередаваемые на словах ощущения свободного полета. Я не поэт и словами это передать не смогу, но поверьте — только ради этого стоит жить.

…Приземление произошло куда как мягче, чем это было при тренировочных прыжках с двухметрового трамплина. Наш воздушный квартет снова вместе. Счастье, эмоции, обмен впечатлениями… Я думаю, что-то подобное происходит в раздевалке сборной, выигравшей чемпионат мира. Мы сделали это!!!

Илья ХАБАДАЕВ, web-дизайнер редакционного сайта

После 9 часов лекций, щедро сдобренных шутками-прибаутками, а также запугиваний «перворазников» (ой боюсь-боюсь…ну разве что совсем немного), инструктажа на случай «чрезвычайных ситуаций», зачета… Все. Жди меня, Небо! Ждало долго — две недели — «нелетная» (для «перворазников») погода.

Наконец, четверг. После дождичка. Синоптики обещали безветренную погоду и не соврали. Всех упорядочили по весу: мужчины — вперед, девушки — потом, то есть крайние (в авиации не принято говорить «последние»). Попытка №3, да и прыгали мы в 3-м взлете…начинаю верить в магию чисел, совпадения, предзнаменования... Брр, что это со мной. Как ни странно, спокойно. Летим хорошо, сидим тоже неплохо, шеф шутит. Но все равно, нервно как-то…первый пошел, второй…ВСТАТЬ! Что-то екнуло в груди. Открытый люк. Щеки развеваются на ветру. Пропасть высотой (или глубиной) 950 метров. Спокойствие, только спокойствие…

«Первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом».

«Пошел!» И вот полетел самолет серии Илья. 521, 522, 523…провал…где динамический удар?— не чувствую, вверх, а купола-то нет…динамический удар, опять вверх, а вот и купол! Уже спокойней…ТИХО…Летим дальше. Летим! Я лечу!!! Лучше неба может быть только Небо! Я люблю-у-у тебя, Жизнь, и надеюсь, что это взаимно…

Чтобы почувствовать это, это нужно пережить. Почувствуйте, переживите.

Так вот, лечу я , значит…Осмотр купола не выявил никаких прорывов; осмотреться по сторонам — вокруг никого, значит, можно выбирать место предполагаемого приземления. Убираем кольцо за грудную перемычку и главное — вытащить «красную стропичку» (или придется спускаться на 2-х куполах, что не есть хорошо: мало того, что отнесет невесть куда, так еще позора не оберешься).

Летим, слышимость просто отличная, мы даже с редактором и Алексеем Степановым пытаемся переговариваться: «Погода нынче прекрасная, не так ли, коллега?», «А какой вид!». Т-р-р-р-р — это затрещал аппарат, который бы раскрыл «запаску» на четырехстах метрах, случись со мной ступор на нервной почве. К слову, и основной купол снабжен похожим устройством, правда, последний работает не по высоте, а по времени, т.е. если бы я даже не дернул кольцо, а просто бы полетел камнем вниз, то заботливое устройство все равно бы открыло парашют через 4 секунды.

И вот земля уже неминуемо приближается, остается каких-то несколько метров и…приземление. Ожидал более сильного удара. Эйфория. Хочу обратно в небо…

Порция эндорфинов в крови (да простят меня ученые умы, если я что-то перепутал ) позволила еще долго после прыжка ощущать этакую туманность в голове.

Буду ли я прыгать еще? Да! Один? Пожалуй, нет. Удачный пример заразителен. Так что ближе к концу лета небо опять будет встречать меня…Я жду.

Алексей СТЕПАНОВ, журналист

Два парашюта в сумме вытягивают на 18.5 кг, к тому же одна из лямок снизу тянет все это хозяйство вниз, поэтому в ожидании взлета плечи начинают уставать. А сесть сложно — висящий спереди запасной парашют упирается в живот и в ноги, не давая принять нормальное сидячее положение: чувствуешь себя «беременным».

В «кукурузнике» АН-2 «седушки» расположены вдоль бортов, а на земле самолет стоит с дифферентом на корму. Поручней как таковых внутри нет. Поэтому, когда самолет перед взлетом начинает интенсивно разгоняться, приходится хвататься за что попало: шпангоуты, сиденья, соседа или лучше всего соседку (если таковая есть рядом)...

Внутри тесно. Когда открыли люк, лично мне стало немного не по себе — почти километровая пропасть оказывается буквально в метре с небольшим. Я должен был прыгать на втором заходе, поэтому имел возможность наблюдать десантирование непосредственно из самолета. Человек просто ныряет в люк, иногда при этом болтает ногами, и все — проваливается вниз. Больше его уже не видно. Как он там?

Прыжок с парашютом — это поступок, преодоление своего страха и испытание характера

Вот и наша очередь прыгать. Из трех «наших» я оказываюсь последним. Самый больший страх я испытал именно в этот момент — когда надо было подойти к открытому люку. Интервал между прыжками всего около двух секунд. За это время надо встать у люка (при этом умудриться не сделать на шаг больше, поддаваясь «притяжению» высоты), принять нужную «стойку», а потом по команде «пошел!»...

Никогда в жизни я еще не посылал абсолютно всех и вся так далеко, и при этом не делал это так искренне! Однако главный страх был именно на подходе к люку, поэтому, едва отделившись от самолета, я буквально на «автомате» стал отсчитывать секунды. А затем рванул кольцо... «Провал» оказался не так ощутим, как предполагалось. И динамический удар от раскрывшегося парашюта тоже. Поэтому уже не по инструкции, а на всякий случай пытаюсь осмотреть купол... Щас! Запрокинуть шею мешают слегка поддутый спасательный жилет (на случай приводнения) и шлем. Две попытки увидеть купол проходят без успеха. Однако чувствую — не падаю, плыву в небе. Обалдеть!!!

После самолета на высоте, кажется, нет ни единого звука. Хотя на самом деле слышно и делающий вираж «кукурузник», и кое-какой шум с земли, и даже то, как гуляет ветерок среди строп. Изловчившись, склоняю голову вбок и осматриваю-таки купол — вроде бы все в порядке. Значит надо осмотреться по сторонам и сориентироваться по ветру. Для этого есть две стропы управления. Вытягиваю вверх руки — ау, стропы, где вы? Они чересчур высоко. По привычке пытаюсь подтянуться на цыпочках... Ага, разбежался: в воздухе опереться-то не на что! Не без труда дотягиваюсь до обеих строп. Медленно поворачиваюсь спиной к ветру и вижу двух своих коллег, прыгнувших раньше.

Небесная тачанка берет на борт десятерых, плюс инструктор (выталкивающий) и пилот

Неожиданно вспоминаю про связующую «стропичку» на запасном парашюте — ее надо обязательно вытащить, иначе метрах в четырехстах от земли запаска откроется автоматически, что, как говорил наш инструктор, «не есть хорошо». Успел: прибор сработал спустя полминуты...

В воздухе немного «переуправлял» парашютом, из-за чего меня пронесло мимо площадки, за взлетную полосу. Поздновато, но я все же спохватился и ушел от реки. А у самой земли вдруг обнаружил, что здесь ветерок дует уже в противоположную сторону и за пять метров до земли меня достаточно сильно «толкнуло» назад! Так и плюхнулся на землю: ноги — зад — спина...

Посадка оказалась мягче ожидаемой. Коллеги сели по обе стороны от меня метрах в пятнадцати-двадцати. Быстро встаю, машу рукой, показывая, что все в порядке, «гашу» купол, отстегиваюсь от подвесной системы. Все, удовольствие закончилось...

В итоге самым сильным впечатлением после первого раза остался даже не прыжок как таковой, а тот самый шаг к открытому на высоте почти километр люку. Хотя, казалось бы, что тут бояться — все равно ведь сигать туда...

Максим МАРКИН, журналист

Даль заоблачная манит,
Скоро жизнь счастливей станет,
Расставаться с нею нет причин

Жесткие, как гвозди в крышку гроба, команды, прибивают нас, видимо, много грешивших (раз небо столь упорно не хочет нас принимать), к земле. Два дня, проведенные на оекском аэродроме в ожидании прыжка, будучи упакованными в подвесную систему, могут кого угодно вывести из состояния душевного равновесия. А прыжок по метеоусловиям все откладывают. Ветряная «колбаса», наглядно демонстрирующая скорость и направление ветра, служит отличным барометром нашего настроения. То висит строго вертикально (кто-то из толпы: «На полшестого!») — «Ура, сейчас прыгнем», то стоит горизонтально с изгибом вверх, расстраивая все наши планы. При скорости ветра выше 5 м/с «перворазников», то есть, нас, не выбрасывают. Будем ждать.

Инвентарь к полету готов

«Ты прыгаешь с парашютом»?! Признаться, я не ожидал такого положительного отношения к моей затее. Родственники восприняли это как должное (как будто этот поступок — неотъемлемый атрибут любого мужчины). Мама с тещей: «Мы тоже когда-то хотели прыгнуть». Дядя: «Шесть прыжков! Вначале с вертолетов на цепях кидали понтоны (рассыпались при ударе об воду — будь здоров), потом нас, с полукилометра, майоров-подполковников. Для обеспечения сборки переправы». Можно сказать, в благоприятную среду попал! Никто не говорит о «возможности нераскрытия». Все только завидуют и сожалеют, что «возраст уже не тот». Как тут не прыгнуть?!

Пусть бегут года, как волны,
Мы мечту свою исполним

Аэродромный туалет имеет нетрадиционную окраску

Сомневался ли я? Заболев желанием прыгнуть с первого российского показа фильма «На гребне волны» (лет 10-12 назад), конечно же, нет. Тогда это, сейчас уже могу сказать, священное для меня действо представлялось чем-то далеким, ирреальным. Но когда пришло время учиться на подготовительных курсах, сознание на какой-то миг взбунтовалось. Ум быстро отыскал в многоликом русском анекдотичном эпосе нужные сюжеты: «Готов? Пошел! Пошел, пошел — готов»! «А-а-а (пролетая мимо)! Е… твою мать»! «Ты кто? Курсант! А кого мы сейчас с тобой выбросили? Пилота»! Первое занятие, признаюсь, поселило в душе, нет, не сомнение в том, «а стоит ли?», но страх. Тот животный, который можно преодолеть — конскими дозами наркотиков, львиными порциями алкоголя и продолжительным аутотренингом. Пробовал третье — все равно снились самолеты-парашюты, открытый люк и тот болтик у выхода, за который перецеплялось много курсантов и который потом одним «волевым решением» спилили у всех АН-2 по всей стране. Вот второе занятие хаос в мозгах («хочу, но боюсь»), если так можно выразиться, упорядочило.

Первыми в небо уходят девушки

В отличие от своих иркутских коллег, обучавшихся непосредственно в Спортивно-авиационном клубе, я проходил курсы в Ангарске, у известного в «экстремальных» кругах и нашего «телевизионного» коллеги Спартака Черныша. Их в иркутском РОСТО «пытали» по полной, используя крепкие гиперболо-метаморфические обороты («…а то будут ноги болтаться, как макароны в кипятке»). Нас же обрабатывали видеотерапией и страшилками, вроде «хотел поглубже усесться в подвесной, да большой палец сломал». Последнее, видимо, делалось для исключения из наших рядов «неблагонадежных». Тех, кто хочет, но не может в силу моральных причин, о которых не знает. А может, и для пущего осознания всей серьезности предстоящего. Ведь говорят же, что когда-то, в период постперестроечного распада, в Оеке прыгали все кому не лень. Едут мимо, видят — народ с небес спускается. А почему бы самому?! Итог — переломанные ноги, руки и т. д. Сейчас обучение, похоже, вышло на уровень того, что в военно-десантных войсках.

«Колбаса» стоит по ветру

Какие уж там процессы в мозгу протекают, не знаю (дано понять лишь Фрейду с Карнеги), но меня «парашютные ужастики» почему-то воодушевили, а «видеоряд» буквально вдохновил. Глядя, как с парашютом прыгают 16-летние девчушки и как их иной раз приходится долго уговаривать покинуть борт, я, естественно, подумал о том, что «неужели не смогу» и «разве и меня придется вот так нежной инструкторской рукой подталкивать к выходу»? Да никогда!

«Я ужас, летящий на крыльях ночи!» (так мы учились приземляться)

Уже на курсах выяснилось, что прыгать с парашютом гораздо проще, чем управлять даже не автомобилем — велосипедом. Вместе с тем оказалось, что ожидавший нас Д-6 (десантный-шесть), несмотря на полную свою «автоматику», предполагает управление собой. Четыре свободных конца, соединяющих плечевые лямки подвесной системы со стропами, обеспечивают скольжение по потоку. Тянешь за два правых — скользишь вправо, за оба передних — вперед. Хоть парашют и «умный», а вокруг, несмотря на преобладание полевого, пейзаж смешанный. Лесочек есть, речка-переплюйка с «направляющим» названием Куда и количеством «виражей», словно у нюрбургрингского формульного кольца (ей больше бы подошло «Тысяча и один поворот»). Чуть дальше в другой стороне Качугский тракт, «кастрированная» (в 380 В) ЛЭП, а также строения и самолеты («Приземлитесь на крыло пилотажного ЯК-52 — узнаете, сколько стоит»). Так что скользить, хочешь не хочешь, придется. Даже при полном штиле внизу, там, в небесах, может быть ветерок. А еще нам рассказывали, что в некоторых местностях восходящие потоки могут создавать большие проблемы. Дунет снизу, подхватит и забросит на территорию сопредельного государства. Оек, к счастью, к таким местам не относится, но если что — «тянете свободные концы так, что они ниже ног свисают, скользите с большой скоростью к земле, потом вовремя отпускаете». К тому же имеются две управляющие стропы, которыми купол разворачивается по часовой и против — для приземления «носом по ветру».

«Вы точно вчера стресс ничем не снимали?»

«Делающий все за тебя» Д-6 — одна из последних разработок нашего ВПК в области «парашютостроения». Человечная! Динамический удар при раскрытии купола сведен к рывку за шиворот. Средняя скорость снижения — 2 м/с (в пересчете — 7,2 км/ч). Средняя потому, что вес «тушки» прыгуна у всех разный, а площадь купола «одна на всех, мы за ценой не постоим» — 84 квадратных метра. Запаска — вариант крайний. 6 м/с — жить будете, но для первого раза в больнице лежать придется. Можно и на обеих (скорость ниже, но управление невозможно), тогда представится вариант услышать о себе много «лестных» отзывов — запасок на всех не хватает. Приземлившиеся отдают их еще не прыгавшим.

«Борт, прием. Почему на 20-й круг пошел? Ах, сами не выходят! Посылаем команду выбрасывателей»

«Так, вижу-вижу группу прыгунов в полосатых купальниках. Кто допустил к полетам в тельняшках?»

Рассказывали, как приземляются на воду, на лес, на ЛЭП (не дай Бог), и на строения. И везде один жизнеутверждающий совет — «Человеком-пауком вам не стать, поэтому рулите до последнего». А уж действия в момент «высадки» каждый запомнил, по-моему, на всю жизнь. Толчок ногой («Посильнее-подальше. Потом посмотрите, сколько заклепок на фюзеляже зубами содрано» — говорю же, устрашающий элемент обучения был еще тот), 521, 522, 523 (именно так реально отсчитываются три секунды), кольцо, провал (выходящий купол на мгновение «затмевает» стабилизирующий парашютик), динамический удар, глянули — раскрылся или нет, посмотрели по сторонам (вдруг кто-нибудь присоседился), вытянули «красную стропичку». Для не прошедшего курсы есть в этой «молитве» много непонятного, но для нас на долгие две недели она стала тем, чем бывает таблица умножения для второклассника. Итак, кольцо дергать вовсе не обязательно. Аппарат «на три секунды стабилизации» сделает все сам. Перед этим стропа, прикрепленная к тросу в самолете, вытащит стабилизирующий куполок. Но дернуть надо! Как мне сказал знакомый парашютист: «Первый раз прыгаешь? Так почувствуй, сам выдерни». В общем, чтобы эго собственное потешить. Прочувствовать 16-килограммовое усилие, которое в такой ситуации (свободное падение!) что «напряги» при разрыве волоска. Красная же «стропичка», точнее, ее выдергивание — процесс обратно пропорциональный. Обычная веревочка красного цвета соединяет запасной парашют с механизмом его раскрытия, установленным на этот раз по высоте — 400 метров. Это на тот случай, если вы не зубами по фюзеляжу прошлись, а головой — сознание вдруг потеряли. Разъединяем два устройства и любезный на земле прием вам обеспечен.

Короче, «я бегу по выжженной земле,
гермошлем захлопнув на ходу».

Смотрим, завидуем...

Три раза бегали. Два — впустую. Ветер коварными порывами до 7-8 м/с сужал буйство разума, уже находившегося там, под облаками, до двухмерного пространства аэродрома. Зато напрыгались на всю оставшуюся жизнь. С трамплина чуть выше человеческого роста — пошел-готов, готов-пошел. Передом, боком, задом, с перекатом. Ноги в позе оловянного солдатика с «амортизацией» в коленях — неукоснительное правило приземления.

«Приземление в тылу врага прошло успешно (погибну, а «госимущество» противнику не отдам»). Наверное, с таким лицом диверсанты встречали землю за линией фронта. Я же в данном случае раздосадован тем, что мой «личный фотокор» не успел снять последний момент спуска

Вот еще в подвесной системе успели «обжиться». Интересная штука. Количество ремней на квадратный метр человеческого тела, что обезьяний волосяной покров. После пяти минут в ней начинает затекать шея, а сидя, из-за висящей спереди запаски, напоминаешь беременную женщину перед родами. И тут свои нюансы. «Обслуживающий персонал» — пацаны-девчонки в районе 16-ти, за общественно-полезный труд прыгающие бесплатно или со скидкой — споро пакуют тела «перворазников» в парашюты. Спасжилет (для Куды), подвесная, под грудной ремень сумка, в которую после приземления надо будет собрать купол. Стягивают: «Дышится свободно»? «Ну, так, не очень». «Ничего, там (пальцем в небо) нормально задышишь». Охотно верю. А как быть с набедренными ремнями, проходящими в опасной близости от...? Они как должны быть закреплены — плотно или не очень? Советую обращаться к одевающим мужского пола. Девушки щупают (ремни), дергают (за ремни) и говорят, что все нормально. Парни же, оценив последствия динамического удара, затягивают потуже — «так безопасно будет. Если ослабить, можно чего-нибудь прижать. Или все».

Мы практически отчаялись. Две недели ветров-дождей веру в возможность прыгнуть в ближайшее время подорвали. А тут еще разрешение на полеты нужно — Иркутск-Новосибирск. Потому, наверное, приглашение прыгнуть вечером одного из будних дней стало полной неожиданностью. Но согласование есть, погода шепчет и даже начавший было накрапывать дождик не свертывает аэродромную деятельность. Нас быстро «одевают» в парашюты. Прыгаем!

«Ну, здравствуй, земля. Как ты тут без нас?»

Как-то все быстро прошло. До того долго парились, загорали, потом получали отказ. А в этот день — первый поток, второй — час с небольшим — и мы! Прыгают по весовому «ранжиру»— по мере уменьшения. Я второй во «взлете» и первый из «Автомаркета»! На часах двадцать минут десятого (вечера). «Кукурузник» отрывает шасси и тяжело ползет на девять сотен. Редактор «требует» кресло для VIP-персон и бортпроводницу с напитками. Девчушки, прыгающие на «пять секунд стабилизации», отрешенно смотрят в иллюминаторы. Неужели у меня такое же лицо, как у них? Да вроде бы нет. В голове необычайная ясность, но ладони мокрые, хоть выжимай. Все правильно — они должны работать, им и переживать («Дураки прыгают лучше. Умные думают, а эти работают по заученной схеме» — еще одна парашютная мудрость для ушей «перворазников»).

Однако почему нет страха? Остался внизу, на аэродроме? И только когда наша первая четверка (я второй!) встает по команде, подкатывает запоздалый животный ужас. АН-2 качает крыльями, правой рукой я пытаюсь схватиться за переборку, вспоминая, что она должна лежать на кольце, кажется, облокачиваюсь на редактора. Восстанавливаю равновесие, в это время «отделяется» первый номер. С интервалом в две секунды вылетаю я.

Поверьте, все девять цифр я отсчитал. Одним языком, по-моему, не включая мозги (наверное, дурак). Дернул. Раньше или позже механизма? Если и так, то на долю секунды. Одновременно! Сказать не могу. Те две секунды «от первого до второго» и три в свободном «отстабилизированном» падении слились в «есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь»! Полноценная, настоящая, способная приносить наслаждение, граничащее с восторгом, какое, возможно, испытывает реинкарнированная душа, в новом теле выходящая из утробы матери.

Ничего не прищемил! И даже не почувствовал ни провала, ни динамического удара. Руками прочитал зазубренную «молитву». Огляделся — «поля, леса, небо и ручей»! А потом раза три (может, и больше) от переизбытка чувств произнес (скорей, прокричал): «Какой кайф»! Да ради этого стоит жить. Чтобы вот так вознестись и медленно снижаться, наслаждаясь, нет, не видами окрестности, но чувством парения. Жаль, обещанные четыре с половиной минуты спуска на парашюте, на мой взгляд, сократились раза в два. Я ушел в правом скольжении от желающей принять меня в свои объятия Куды и леса, рассчитывающего на мое в нем присутствие (в виде висящего на парашюте «мешка с г…»), вспомнил, что надо садиться «по ветру». Облизал, выставил палец для определения его направления (дурак, ей Богу, дурак), потом, докумекав, посмотрел на «колбасу». Предвестником окончания внеземного во всех отношениях «аттракциона» вхолостую протренькал механизм запаски. Развернулся по ветру и, соединив ноги, приготовился к приземлению. Подумал в последний момент, что земля с расстояния метров десяти-пятнадцати приближается к ногам очень быстро. Натянул задние свободные концы для уменьшения скорости — удар по ногам показался слабее, чем тот, который испытывали, прыгая с трамплина.

Дальше говорить особо не о чем. Поднялся, сложил купол. И подумал, что 750 рублей, недельные курсы и двухнедельное ожидание, конечно же, стоят столь острых ощущений. Но как же они скоротечны! Настолько, что хочется испытать их еще раз.