Машина неуклюже раскорячилась на узкой дороге, не спеша, с неохотой, Михаил вышел из автомобиля. Переднее колесо лежало на дороге плашмя.

— Проклятый домик развалился, — объяснил он подскочившему Виктору, — надо менять балку.

Акилов был прав, когда еще в Монтевидео сомневался, что ось нижнего рычага подвески сломалась самопроизвольно. Не удержался Миша на одном из поворотов и вылетел с дроги. Лопнула ось, деформировался рычаг. Все это заменили спортсмены. Но повреждение нижнею рычага не обошлось без сильного перекоса верхнего. Ось его тоже скрутило, возросло трение, повысились нагрузки. И вот. теперь, через четыре с половиной тысячи километров аукнулась эта авария, каждая ямка, каждый камень, каждый ход подвески ломал и гнул опору, и она не выдержала,... оторвалась.

— Снимаем балку, — командовал Лившиц, — к тому времени подъедет Акилов...

И они принялись за тяжелую, большую работу. Надо было полностью

отсоединить, разобрать переднюю подвеску, чтобы потом собрать ее на новой балке.

Подъехала техничка. Работа пошла веселее. Но время, неумолимое время безжалостно тащило назад. Угрожающе росло опоздание.

Заменой балки не кончились трудности у этого экипажа. Прежде, чем добраться до Ла-Паса, еще два раза пришлось останавливаться им и начинать в очередной раз большой ремонт.

Сначала двигатель предательски застучал (и здесь Константин оказался прав), выгнано масло через лопнувшую трубку масляного радиатора..., и снова пришлось поддомкрачивать, поднимать автомобиль, отсоединять и выкатывать передний мост, чтобы снять картер, сменить поплывшие вкладыши шатуна.

Не успели отъехать, отдохнуть от изнурительной работы, как белый шлейф известил, что заболевший еще в Бразилии поршень, прогорел, и опять двухчасовая остановка, и опять все в мыле, и механики, и экипаж, и автомобиль.